Скачать книгу полностью. Скачать дополнительные фотографии.
Страница 3
|
Святитель Нектарий - Святой праведный Николай Псковоезерский- Старец Николай (Гурьянов) |
|
КНИГА (ПРОДОЛЖЕНИЕ) |
|
РИЗЫ СМИРЕНИЯ Светоносному отцу совершенно были несвойственны ни гордыня, ни тщеславие, ни осознание величия своих духовных дарований и сана. Ему была присуща врожденная, Богом благословенная скромность и дивное смирение. О своем епископстве он говорил просто и благодушно, в глубокой простоте сердечной: «такова была воля Божия, Архиерейство мое законное и многолетнее». Достоинство сана и духовных дарований незабвенного Батюшки Николая несомненно высоко и велико, но чувства, с которыми он жил, были смиренны, что и не дозволяло многим, имеющим о себе высокие чувства, даже допустить мысль о его архиерействе. Батюшка всегда учил всех простоте, той святой простоте и чистоте сердца, которую он стяжал и которая учит видеть мир духовным взором: «Вы должны чувствовать и понимать, — говорил он, — что Бог руководит всем, и ничто не происходит без Его воли». Однажды в 1997 году к нему обратились из народно-патриотического союза Петербурга, из редакции газеты «Земля Русская», выходящей под эгидой Петровской Академии наук и искусств: «Батюшка! Как жить, когда Россией правят люди, ненавидящие и разрушающие ее?» «Нет! — перебил Батюшка Николай. — Нами правит Бог! Живите и радуйтесь!» И добавил Старец: «Живем неплохо — церкви не разрушают»... Старец — епископ, «кафедра» которого в смысле духовной ответственности и «земной протяженности» превосходила многие митрополичьи кафедры или же округа, поскольку подвижник имел от Господа послушание принимать всех притекающих к нему. Историк Церкви профессор Е. Голубинский в «Истории Русской Церкви» в главе о каноническом управлении ее пишет, что церковное управление слагается из двух элементов: «из того, что есть в нем богоучрежденного, и того, что есть в нем обыкновенного, человеческого. Богоучрежденное... что каждое христианское общество, большое или малое, должно иметь свою Иерархию, состоящую из епископа, пресвитеров и диаконов; все же остальное в нем — система так называемой административной централизации, происхождения столь же человеческого... как все порядки всех гражданских обществ» 7. Богобоязненный монах епископства себе не искал, он был предызбран Господом, что определяется «богоучрежденностию», он был возвеличен и облечен в высокий епископский сан по Промыслу Божию за свое великое смирение и любовь ко Христу. «Человеческой, административной» чести епископства, с наличием назначения на конкретную, земную кафедру, он не имел... «Так было угодно Богу», — объяснял нам смиренный Старец. Ибо Спаситель зрел сердце его: превыше всего созерцатель Тайн Божиих праведный Николай любил аскетический, святой, уединенный образ жизни, ведущий ко блаженству. Он желал только одного, чтобы из сердца его непрестанно изливалась сладчайшая молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Эта молитва превращает дыхание в Божественный гимн, возносит ко Христу, соединяет с Ангелами и содевает человека подобием Божиим. Он не хотел терять сердечную молитву, которая открывала мир небесный и возносила в горняя, где он созерцал неизреченные и страшные видения, «понять которые не может никто, кроме тех, кому удается достичь этой степени», — объясняет Варсонофий Великий. Чудотворец Иоанн Шанхайский постоянно напоминал изречение Святого Григория Богослова: «Те, кто оставляют кафедры, не теряют Бога, но будут иметь епископство горнее, что много выше и безопаснее, чем это епископство дольнее». ГОРНЕЕ ЕПИСКОПСТВО Горнее епископство хранил и восхитил в блаженную Вечность святой Старец Николай. Очевидно, что для Батюшки епископство не было «почетной ступенью», а являлось духовной лествицей восхождения к небесному, и пример его шествования от земли на Небо должен и наши умы привлекать к Богу и иным, небесным, реальностям, которые невозможно постичь логическим мышлением. Батюшка Николай, по своей духовной жизни, во многом подобен Владыке Иоанну Шанхайскому. Необыкновенна простота, святая простота их Духа, позволяла им быть свободными от того, «как принято думать», «как должно считать», он не был стеснен рамками человеческих воззрений и мнений. Возвышенная, постоянная устремленность к высотам Небесного мира, делала его таинником Божиих откровений. Прежде всего, Владыку Старца Николая (схиепископа Нектария), как и владыку Иоанна, надо понимать как Христа ради юродивых, оставшихся таковыми и в епископском сане. Оба Владыки, подобно Григорию Богослову, не соответствовали «принятому» «стандартному» пониманию «облика» епископа. Они жили жизнию духа, а не плоти. Вот как говорил о монашестве Чудотворец Иоанн: «Монаху, как только постригут его, надо все сразу дать: саккос, великий омофор, белый клобук с алмазным крестом, две панагии, — словом, все. А потом, по мере возрастания духовного — помаленьку, потихоньку все это опытные старцы будут с него снимать. И если он станет истинным монахом, воином Христовым — то в гроб ляжет в одном подрясничке». Батюшка Николай прошел смиренным путем делания, неся в простоте свое послушание епископа, и отошел ко Господу истинным монахом — «воином Христовым, в одном подрясничке». И напрасно не хотят понять эту духовную высоту люди, которые, не увидев на всечестном теле Старца Николая во время облачения (опрятывания) парамана, берутся судить, что он не монах. Такие монахи-епископы, как схиепископ Нектарий — красота и радование Церкви, ибо они являются вместилищем великой, огненной силы Духа Христова, которая преображает мир, являет ему пример победы Духа над плотию. Именно древнеотеческий дух озарял душу праведного Старца, который подобен огненному херувиму, попаляюшему внешнее, плотское, недостойное внити в Царство Небесное. Именно такие святые, как Батюшка, восприняли небесную славу отцов, ни во что вменявших земное. С точки зрения канонической, говорил Батюшка, архиерейская хиротония его была законной и безупречной, имевшей исходную преемственность. Воистину, это так и было... Богобоязненный пастырь, исполненный с детства монашеских добродетелей и дарований, прошедший монашеский искус под водительством опытных старцев, имевший непорочное и добродетельное житие, совершавший служение в Православной Церкви среди пастырей-архиереев исповедников, наблюдавших его достойное жительство, по Промыслу Божию и благословению отцов — поставлется в епископы в трудное для Русской Церкви время. Поставляется без кафедры, поскольку тогда кафедры не открывались, а упразднялись: уничтожалось самое Тело Святой Церкви, физически истреблялись корни — духовенство и архиерейство. Всем ныне известны страшные последствия и данные в цифрах этих гонений. Сравним, восплачем и помолимся... На 1917 год: Епископов — 163; священников — 51.105; храмов — 79.767; монастырей — 1.257. К 1939 году. Епископов — 4; священников — 400; храмов — 400; монастырей — 80... По словам святого Батюшки Серафима: «Ангелы Божий не успевали принимать души умученных за Веру». Уже Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917—1918 года принимает решение срочно увеличить число архиерейских кафедр и в епархиях открыть по нескольку викариатств, совершить архиерейские хиротонии. Мудрые Архипастыри, светильники Церкви, прозревают грядущее... Всезлобный ад обрушился на Церковь после того, как был предан, всеми оставлен и ритуально умучен извергами Русский Православный Царь. Отъят был Удерживающий Божий Помазанник, — и тайна беззакония открылась во всем своем страшном, диавольском коварстве. В 1939 году из Архиереев на своих кафедрах оставались: Митрополит Московский Сергий (Страгородский), Митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), Архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями, и архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский). Открытое духовенство, оставшееся в живых, находилось в тюрьмах, лагерях и ссылках. Исповедники веры Христовой взошли на Голгофский Крест. Последовал на Крест за Христа и Царя двадцатилетний таинник Божией Матери Николай, уже имевший монашеский постриг. «Сорвали цветок и топчут его в грязь» Эти слова вышли из уст одного архиерея-мученика при виде смиренного юного монаха, оказавшегося в узах в Питерских «Крестах». Смиренный, непоколебимый молитвенник! Это отражалось во всем облике Батюшки и в глазах с самого детства. Высокого роста, собранный во всем: и в мыслях, и в помыслах, и в словах, и во взгляде. Он казался мне всегда очень высоким, потому что дух его пламенел молитвенным столпом к Небу. Взор Старца, с детства, всегда обращен вовнутрь. «Знай себя, храни сердце!» — так постоянно научал Старец. Глубинное созерцание Господа чрез молитвой очищенное сердце. «Я с детства только Господа знал и Его любил... Любил Господа так, что плакал. Всегда, и во всем, и везде для меня был Один Сладчайший Спаситель мира Христос». В Чудских Заходах проживало много эстонцев, они были протестантами, лютеранами, не освященными Духом Святым. Юный отрок знал, что без принятия Благодати святого крещения спасения души не будет и, духовно любя своих маленьких эстонский друзей, погружал их в бочку с водой — и крестил со словами: «Во Имя Отца — Аминъ! — и Сына — Аминъ! — и Святаго Духа! — Аминъ!» Затем одевал всем деревянные крестики, которые сам делал. Часто собирал на молитву, вручал иконы, кресты и с пением: «Господи, помилуй» («Иссэнт хэй да арму» — по-эстонски) вел крестным ходом вокруг Храма и села. И до последнего дня своей земной жизни Старец возносил ко Господу это прошение на двух языках. «Иисусе Сладчайший, спаси нас!» — так молился во всех скорбных обстояниях духоносный отец. Акафист Иисусу Сладчайшему был его молитвенным дыханием. Читая его, он разговаривал с Господом. Благоухание молитвы Иисусовой, почивавшей на устах и в сердце Старца, наполнило светом тюремную камеру. В темной каменной пещере зазвенел весенний ручей, мощно пробивший заледенелый снег. Томившиеся долгое время в камере узники почувствовали молитвенные удары юного сердца. Билось оно любовию ко Господу... Эта любовь мгновенно согрела усталые от брани и искушений сердца. Батюшка всегда мало говорил, потому что непрестанно пребывал в молитве, и она истекала и в сердца бывших рядом с ним людей... Не преобучал Иисусовой молитве специальными наставлениями, но просил Господа даровать ближнему это утешение; конечно, если сердце человека искало Божественной сладости в Сладчайшем Имени Спасителя, и тогда Господь Сам, за молитвы Старца, возжигал сердце. Божественный плод молитвы отражался во всем облике юного подвижника, и убеленный душою архиерей-мученик, опытный делатель и наставник призывающих спасительное Имя Господа Иисуса Христа, узрел яко крин селъный, распустившийся посреди грязной камеры. «Сорвали цветок и топчут его в грязъ» — прошептал Владыка. Сердце архипастыря было истощено болью и переживаниями за судьбы Церкви. Все кто молятся, излагают свои мысли светло-духовно и приточно-образно. «Благоухающий крин Царицы Небесной» — так видели Старца Николая духовные люди. Величие нареченного образа восходило к высоте и силе молитвы Старца. Ангельские струны его души звучали в гармонии с Ангельским миром, славящим Бога. Ангельские души праведников пребывают с нами в мире, во зле лежащем. Они украшают и очищают наш страшный мир. Они научают нас Любовию Христовой не отчаиваться и жить в этом мире, побеждая страх, и быть верными Спасителю даже до крови. Батюшка Николай был верным. Мы любили с ним вспоминать крестные страдания русских Архиереев и духовенства. Какую радость доставляли ему жизнеописания новомучеников и исповедников Российских! Некоторых из них Старец близко знал, многое рассказывал о них. «Слава Богу! Им теперь молятся и учатся от них вере христианской и мужеству, исповедническому духу», — говорил Батюшка. Помянник духовенства и мирян, принявших мученическую кончину на Бутовском полигоне под Москвой за то, что они не отреклись от Христа, он взял из моих рук со словами: «Святые Мученики, молите Бога о нас!» — и попросил оставить ему этот Помянник на молитвенную память. Попросил именно так написать на первом листе: «На молитвенную память Батюшке...» Слушая их жития, он часто плакал и непременно делал глубокий поясной поклон ко святым образам, а если были силы, то и земной — пред иконами Спасителя и Матери Божией. В житии святого Архиепископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского), которое читали еще задолго до публикации в рукописях, есть удивительное свидетельство его мучителей о том, как он вел себя на допросе и как свято берег Веру, напутствуя христиан «не принимать злых умыслов инородцев на Церковь Христову, которая является последним устоем, сохраняющим от развала нашу русскую нацию» и собранное веками самим народом богатство. «Все мое преступление против власти рабоче-крестьянского правительства, — сказал Владыка, — сводится к тому, что я содержу верно и твердо исповедуемую мною святую Православную Веру, заповедующую мне до смерти стоять за Святую Церковь и церковное достояние». Затем Владыка долго молчал и не отвечал ни на один из вопросов. Присутствовавший в ЧК на допросе свидетель вспоминает: «А потом, будто решившись на что-то, снял с себя нагрудный крест, завернул его в большой шелковый лиловый платок, положил перед собой на письменный стол, поднялся с кресла и, обращаясь к нам, сказал примерно так: «Мы враги открытые, примирения между нами быть не может. Если бы положение было противоположным, я, Именем Господа Бога, приняв грех на себя, благословил бы повесить вас немедля. Других разговоров от меня не будет». Потом сел, не спеша развернул крест, надел на шею, спокойно поправил его на груди и превратился в будто бы отсутствующего человека». Превратился в отсутствующего. Да, богоборцы не ошиблись! Святитель восходил ко Господу, оставляя богоотступникам их рукотворный ад!»8 В семнадцатом веке пережила Святая Русь лихолетье «рукотворного ада», в Смутное время, когда на нее, как на огромный тонущий корабль, ринулись со дна разные хищники: продажные бояре и князья, поляки с Сигизмундом, иезуиты с «католической экспансией», самозванцы и «воры», и жидовины... Казалось, что дни русские сочтены, уже звонил похоронный колокол по Святой Руси... Но среди этой смуты загремел глас Патриарха Гермогена, призывающий свергнуть иго: «Не бойся, малое стадо, яко благоизволил Отец Небесный дать нам Царство... Если велики волны и грозна буря, не бойся гибели, ибо на камне Веры и Правды стоим. Пусть пенится и беснуется море, оно не может потопить корабля Иисусова!» На Святого Патриарха поднялся главарь изменников, предатель, что хуже любого иноплеменника, требовать, чтобы «разрешил Патриарх народу Крест целовати самому Королю Сигизмунду». Гермоген — адамант, с проклятием отказал боярам передать Россию и Православие в угоду полякам и папе. Салтыков бросился с ножом на Патриарха Гермогена, но без-сильно отступил, когда Святый пастырь, творя крестное знамя, возгласил: «Крестное знамение да будет против твоего окаянного ножа. Будь ты проклят в сем веце и будущем!» А Святой Руси Патриарх Гермоген оставил запечатленный мученичеством завет: «Стойте за Веру Православную неподвижно, а я за вас Бога молю!» Мученики двадцатого века исполнили этот завет, исполнил его и духоносный Старец Николай — Столп Веры, мужества, истинный, непреклонный на соглашательства, непоколебимый пастырь — Царский Архиерей схиепископ Нектарий, воспевающий и хранящий в сердце своем заветы Святой Руси и передавший эти заветы нам: «Храните Веру Православную и молитесь о даровании Царя. Царь-Батюшка — Помазанник Божий. При венчании на Царство Ему дается в руки скипетр и держава, а держава — образ Державы Небесной, Которая в Пречистых Дланях у Спасителя мира. Тот, кто со Христом, тот и с Царем!» «Христос Воскресе! Русская Земля!» Молитвенно преклоняю сердце пред памятью дорогих архипастырей, пастырей и монашествующих Русской Церкви, убеливших своей мученической кровию, своими мученическим страданиями нашу Землю и наши ветхие ризы... «Вот они проходят пред глазами — образы пастырей, гонимых штыками, убиваемых у околиц родных деревень, где они крестили, венчали, отпускали грехи живым, разрешали от клятвы умерших, ссылаемых на каторжные работы, бредущих пешком, полураздетых в стужу, в далекий Туркестан, в Сибирь, в Соловки, напоивших кровию просторы родимых полей и погостов... Тысячи и десятки тысяч священнослужителей... «были побиваемы камнями... подвергаемы пытке, умирали от меча»... Так славословит их честные страдания за Христа Церковь.9 Верные Церкви Архиереи и пастыри были едино-мысленны в осознании произошедшего: приблизилось не просто время гонений, а время антихриста, который начал срывать кресты с куполов церквей и нательные кресты с христиан. Он подготавливал свой приход и принятие диавольского начертания... И сейчас мы зрим его лукавую поступь и сопротивляемся его духу, стремящемуся разложить Церковь изнутри; видим рукотворный ад, творимый служителями сатаны, который тщится отнять у нас у каждого светлое имя Христово и начертать вместо него свой код-печать, с принятием которого откроются врата адовы. Но мы веруем и знаем несомненно, что врата ада не победят Церковь Христову. Батюшка Николай говорил, что нам не нужны никакие «номера в Церкви», и что нужно, в Церкви уже все есть, ничего не надо выдумывать, «века жили без этого». «Номера, коды — это что-то новое, нам не ведомое и ненужное», — говорил Старец. Представителю от Патриархии на вопрос об инн говорил, что он не знает, что такое инн, а как же принимать то, что не ведаем? «Высказывать пока ничего не могу и не имею», — сказал Старец. Когда же ему высказали опасения, что из-за инн в Церкви произойдет раскол, он четыре раза, твердо, постоянно крестясь, сказал: «Нет! Раскола не будет! Православие — оно никогда не было с расколом. Права и славная Церковь. Православная. Права и славная! Да! Стопы моя направи по словеси Твоему, да не обладает мною всякое беззаконие, избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя»... Когда в его присутствии зашел спор о том, что находится в этих номерах, он просто отстранил спорящих рукой, перекрестился и сказал: «Я не знаю, что это инн... Нет, мои драгоценные, я ничего не знаю... Христианин, что должен? Трудиться и молиться. Да? Так? — И он так и творит. И молится, и трудится, и где работает, на государственном труде, и как он относится к труду — тоже благодатно. Поняли? Вы ведь замечаете, что ничего нет такого — какого-то кривого, а все то, что надо... Я ведь уже много лет священствую»... Батюшкин ответ прямой и ясный: за христианином, который и так честно и благодатно трудится, никакой контроль и учет — инн, коды — не нужен. В адрес Богословской комиссии, которая проходила в Троице-Сергиевой Лавре в феврале 2001 года, на имя Митрополита Минского и Слуцкого Филарета (Вахромеева), он отправил через корреспондентов газеты «Русский Вестник» телефонограмму: «Помоги Вам, Господи, Владыка, спасти Церковь от номеров». Заключил Старец словами: «Все будет так, как Господу надо. Только надеемся на Милость Божию. Поняли? И Милость Божия устраивает так, как надо»... А потом добавил: «Надо всем просить Царя Николая, Он любит Россию и подправит все это кривое — номера и коды»... Старец Николай и Государь «Председатель оргкомитета по проведению православно-патриотических чтений «Царские дни в Иванове» протоиерей Василий Львов, настоятель Ивановского храма Казанской иконы Божией Матери, рассказал о чудесном видении митрофорного протоиерея Николая Гурьянова с Острова Талабск (Залит). Отец Василий узнал об этом во время поездки к Старцу Николаю. Явление это было в середине 1990-х годов. Среди бела дня, между 14.00 и 15.00, Батюшка Николай [видел] необычный сон: он возле домика, на скамеечке, и увидел, что к нему приближается Государыня Императрица Александра Феодоровна. Он ей низко поклонился, Государыня взяла благословение. Они сели на скамеечку, где состоялся разговор. Через некоторое время к ним подошел Государь Император Николай II. Старец хотел упасть перед Ним на колени. Государь запретил ему это делать и испросил благословения. После чего сказал им: «Продолжайте свою беседу», обошел вокруг домика и исчез. Беседа с Государыней продолжалась в течение часа. После этого случая Старец Николай стал всех благословлять молиться Царственным Мученикам о спасении России, говоря, что Царская Семья имеет сугубую благодать пред Богом. Отец Николай выделяет также молитву к Цесаревичу Алексею и говорит, что Он «велик пред Богом». Осенью 2000 года во время поездки на Остров отец Василий жаловался отцу Николаю об инн, опасаясь принуждения. Старец письменно благословил его совершать еженедельно Акафист Царю Николаю и Цесаревичу Алексею и после Акафиста обязательно совершать в их честь крестные ходы вокруг храма и между храмами. Отец Николай также благословил обязательно поминать Царскую Семью на всех отпустах. В декабре 2000 года Старец Николай передал отцу Василию благословение совершить крестный ход вокруг г. Иванова, что и было сделано. На следующий день состоялось епархиальное собрание, на котором единодушно было принято решение не принимать инн. Старец Николай Гурьянов сказал отцу Василию, что совершение крестных ходов по всей России с именем Государя Николая II и всей Царской Семьи — «это огромная сила»»10. «Хлада и мраза терпение, в ланиты и перси заушение, от безбожных иудей гонение» Батюшка Николай не любил рассказывать о минувшем, но он его никогда не забывал: оно было неразлучно от его святого жития. После подписания Митрополитом Сергием (Стра-городским) печально известной Декларации 1927 года, на Церковь обрушилась очередная волна гонений, началось самое страшное уничтожение Веры; духовенство не только не выпустили из лагерей и тюрем, но напротив, забирали и лишали свободы оставшихся. Прежде всего, обозначим четко, со слов Старца, что он в чистоте и святости исполнял Евангельские заповеди и хранил Православную Веру в чистоте, не уклоняясь ни в обновленчество, ни в сергианство. «Хранил я Веру в чистоте!»... Благодатный Старец не принимал искажение духа Церкви и не позволял своей совести оправдывать безбожие и идти на соглашательство. Во мраке разбушевавшихся невзгод, уклонений и уступок новой власти, Старец всегда оставался истинным Царским Архиереем, пребывал в верности Церкви в ее исходной преемственности, отчуждаясь от «нового мира», который строили на земле гонители Христа. По голосу совести, по долгу христианского братолюбия, двадцатилетний подвижник открыто выступает на защиту святынь и исповеднический путь. Это — путь всей Церкви Христовой во все времена в этом мире. Подлинная власть Церкви — Церковь гонимая. В древние века, святые отцы, влекомые тем же гласом совести, оставляли пустыни и приходили в города к людям, исполняя то, что считали своим долгом: поддерживали гонимых за Веру Православную христиан, посещали тюрьмы, приходили на слушание дел христиан в судах, писали и гневные, обличительные, и умилостивлительные письма императорам и патрициям. Пустынники и молитвенники оставляли пустыни и келлии и шли в мир, во зле лежащий, чтобы преображать и исправлять его своей Любовию. Так поступали Святой Антоний Великий, Святой Григорий Палама, великий учитель безмолвия и исихазма, Макарий Великий. Этим святые отцы служили Самому Страдальцу Христу. Это не путь фарисеев и книжников, которые, ими же предписанными догмами и нормами, связывали Церковь, заставляя, от ее имени, народ церковный служить своим прихотям, а не Христу. «Истинно верующий христианин, — наставлял нас святой Старец Николай, — должен быть ревностным, верным Спасителю. Особенно монахи... Нести Евангелие в себе и всем». Если же ревность по Богу остывает, добавлял Батюшка, происходит «известное дело»: как сказал Преподобный Серафим — монах превращается в потухшую черную головешку, и вместо Благодати, в нем — пустота. Где бы Батюшка Николай ни находился, он твердо исповедовал Христа и Евангелие. Когда стали рушить один из Храмов в Петрограде, он проходил рядом, тут же подошел и сказал: «Что вы делаете?! Ведь это Храм, святыня! Если вы не уважаете святого, поберегите хотя бы памятник истории и культуры и подумайте о Божием наказании, которое за это будет!» Батюшку арестовали через некоторое время... С 1929 года, по словам Батюшки, «я стал переезжать из санатория в санаторий»... Питерские «Кресты»... Затем еще три тюрьмы, ссылка, лагерь... У Батюшки в альбоме была удивительная страница, он часто показывал ее: фотографии всех четырех тюрем, а рядом — фрагмент иконы: Царица Небесная и Святой Иоанн Богослов у Креста Спасителя. Матерь Божия склонила Свою Пречистую Главу, Лице Ее скорбно и в слезах...Она не может зрети Сына Божия Распинаема... «Так было с нашей Святой Русской Православной Церковию, — плакал Батюшка. — Ее распинали». «Я всегда был горячий в Вере, чтобы мне ни делали! — говорил праведный Старец. — В лагерях, в тюрьмах — всегда радовался, что с Богом. И, знаете, даже резко говорил: «Как вы смеете хулить Христа и все святое! Покайтесь! Бог за это накажет!» Многим отцам-подвижникам было открыто наказание, которое понесем за поругание святынь и отвержение Бога, открыто это было и мне». У Святителя Игнатия Кавказского есть слова, которые Батюшка заповедал нам хранить в духовном монашеском правиле: никогда не уклоняйтесь от свидетельства об Истине, как бы вас не мучили и не давили; если христиане будут молчать, то возгласят камни — события. Старец всю жизнь горячо оплакивал всеобщее падение и отступление. Величественная, светлая, сияющая, как белоснежная вершина горы, душа его была чужда малодушия и духовной трусости. Он всегда сопротивлялся злу, в любой его форме, особенно лукавой и «добренькой». Твердый верой, что всем управляет Бог, а не человек, Батюшка стоял в первых рядах святых отцов, воюющих против самого сатаны. Епископ Варнава (Беляев) пишет: «По силе нравственного сопротивления... встретят скорби, не призрачные и страшные. Прожить, как следует, ради Христа, это не мутовку облизать». «Надо спрашивать себя, — продолжал он, — приглядываться к себе: сохранили ли мы ту горячность, которую имели вчера, год назад и больше? Если нет, то, увы, значит, идем назад. Назад, а не вперед. Как требует Апостол: «Гони... к почести высшего звания, вперед простираясь, задняя забывая!» Ведь если не «вперед», то что это значит? Какая-то точка, в лучшем случае, топтание на одном месте, нуль. А нуль, что такое? Ни-че-го! Застой, пустота!» Обличающими словами Старца были слова: «пустота» и «безверие»... «Это все — пустое!» — скажет, и «закроет», «отрежет» тему разговора или мысль. Когда Батюшку спросили, какой грех более всего «волнует» его в душе современного человека, он ответил: «Вы знаете, безверие... Безверие — вот это страшно... Особенно в Православии, в христианстве. Кому Церковь не Мать — тому Бог — не Отец!» Земной заповеди раболепствования он противопоставил всей своей исповеднической жизнию небесную заповедь о свободе христианской души. А этой свободе во Христе он сам учился у святых отцов, особенно, у Христа ради юродивых, каковым по подвигу и был Старец Николай. Он имел великую свободу духа, в которой и познается истинная высота духовная. Печальную Декларацию Митрополита Сергия 1927 года он не принял и не одобрял. Батюшка не осуждал никогда Патриарха Сергия, но не брал на свою совесть ответственность оправдывать этот шаг. Тысячи христиан, страдавшие в это время в лагерях за Христа, по этой декларации назывались «уголовными» преступниками от лица Церкви. «Но это — неправда! — говорил Батюшка, — Это не преступники, они не преступали заповеди, а хранили их, за это и попали в лагеря и были мучениками за Веру! И сколько их осталось там! Слава Богу! Они — со Христом!» «Помогла или нет эта Декларация нашей Церкви в те тяжелейшие дни — пусть судит история, — отвечал Святейший Патриарх Алексий II на вопрос корреспондента «Известий» в отношении Декларации 1927 года. — Не хотел бы выносить оценку этим действиям Митрополита Сергия. В ту ночь мы могли бы лишь плакать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена «альтернатива»: или подписать, или расстрел нескольких сот епископов, находившихся уже под арестом. [...] Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в ею Декларации. Декларация ставила своей целью «поставить Церковь в правильное отношение к советскому правительству». Но эти отношения — а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной политики — как раз не являются правильными с точки зрения Церкви. [...] Трагедия Митрополита Сергия была в том, что он пытался «под честное слово» договориться с преступниками, дорвавшимися до власти. [...]»п. «Люди исчезали и пропадали, — говорил Батюшка, — Расставаясь, мы не знали, увидимся ли потом. Мои драгоценные духовные друзья! Все прошло! Я долго плакал о них, о самых дорогих, потом слез не стало... Мог только кричать от боли... Ночью уводили по доносам, крутом неизвестность и темнота,.. Страх, всех опутал, как липкая паутина, страх. Если бы не Господь, человеку невозможно вынести такое... Сколько духовенства умучено, архиереев истинных, которые знали, что такое Крест и шли на Крест... Как они плакали, что все не сберегли Царя! На моем пути жизни я имел благодатных друзей. Самые близкие, духовно близкие, все уже Дома,.. ...Идешь по снегу, нельзя ни приостановиться, ни упасть... Дорожка такая узкая, ноги в колодках. Повсюду брошенные трупы заключенных, так и лежали не погребенные до весны, потом рыли им всем одну могилу. Кто-то еще жив. «Хлеба, дайте хлеба...» — тянут руку»... Батюшка протягивал ладонь, приоткрывал ее и говорил: «А хлеба-то нет!» Потом плакал и долго молчал, молился. Он помнил всех умученных, помнил их страдания, молился за всех, показывал фотографии многих духовных друзей. «Это мои духовные»... Часто просил помянуть святое имя иеродиакона Варсонофия, близкого и родного друга. Годы и месяцы уносили друзей и врагов. Мрак и тоска забирались в сердца, только не в сердце Батюшки. Там всегда пасхально, непрестанно молитвенно крепко: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». «Не было никакого страха, истинно говорю вам», — сказал Старец и осенил себя крестным знамением. — Нельзя принимать их рабскую, ложную силу. Страшную и безбожную. Это же все от врага, сатаны... Я не молчал. Не знаю, что со мной было! Даже улыбался и радовался. Один следователь на допросе кричал: «Бога нет!» — «Вы Его скоро увидите», — сказал я... На следующий день Господь призвал его душу». «Страха же их не убоимся, яко с нами Бог» (Ис 8,12). Молитвенный призыв Праведного Старца Николая (Гурьянова) Вставай, грехом порабощенный, Тот, кто окованный грехом! Иди на бой с грехом непримиренный И будь на жизнь, на смерть готов.
Это будет Блаженство, Где повсюду кругом Со Иисусом Воскресшим Воспрянет род людской.
Тогда неверье упразднится, До основанья, а затем — Любовь и Правда воцарится, В сердцах не будет зла совсем.
Никто не даст освобожденья, Лишь Бог могучею Рукой Дарует нам Он избавленье В Его Дарах — Крови Святой.
Чтоб свергнуть грех с души всецело, Одно лишь средство есть у нас: Раскайся пред Иисусом смело И сердцем отвернись от зла.
Ведь мы работники всемирной, Великой Армии ХРИСТА, Мы — христиане, во вселенной Должны примером быть всегда!
Кто убедит, кто людям скажет О Правде Истине Святой, Любовь на деле кто докажет, Вот наше дело — долг святой!
Это будет Блаженство, Где повсюду кругом Со Иисусом Воскресшим Воспрянет род людской.
|
|
Тэги для поисковиков |
|
Которая отведена была
Промыслом Божиим отцу Николаю. ГОВОРИТ СТАРЕЦ НИКОЛАЙ ГУРЬЯНОВ, СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ СТАРЦА НИКОЛАЯ ГУРЬЯНОВА. В ночь на 24 августа 2002 года на 93 году жизни скончался один из самых известных и еще при жизни почитаемых на Руси старцев - митрофорный протоиерей Николай Гурьянов . Чин погребения был совершен 26
августа на острове Залита Псковского озера. СХИЕПИСКОП НЕКТАРИЙ ЕПИСКОП НЕКТАРИЙ
Приснопоминаемый и горячо любимый
старец наш, о. Николай Гурьянов.
НЕКОТОРЫЕ ПЕСНОПЕНИЯ , С
МАМОЙ ЕКАТЕРИНОЙ, БАТЮШКА СОПРОВОЖДАЕТ НА ФИСГАРМОНИИ. ЗАПИСЬ СДЕЛАНА В
60-Х ГГ. ДУХОВНОЙ ДОЧЕРЬЮ СТАРЦА НИКОЛАЯ РАБОЙ БОЖИЕЙ ГАЛИНОЙ. АРХИВ
ДУХОВНОГО НАСЛЕДИЯ ПРАВЕДНОГО СТАРЦА НИКОЛАЯ (ГУРЬЯНОВА). Мироточение
икон в Никольской обители
СХИЕПИСКОП НЕКТАРИЙ ЕПИСКОП НЕКТАРИЙ |
